О том, как я рожала первенца, г. Симферополь

Подготовку начинали задолго до родов. Жили мы тогда в городе Симферополе, решили рожать в первом роддоме. Порасспрашивав всех знакомых о лучших гинекологах города, остановили свой выбор на заведующей коммерческим отделением Дубовенко Ирине Геннадьевне. Очень приятная хрупкая симпатичная женщина приняла меня ровно за две недели до родов. Осмотрела шейку и сказала, что ещё время есть. Две недели прошли в томительном ожидании и волнении.

Как сейчас помню, это был вторник, тёплое солнечное утро 5 октября 2004 года, в Крыму ещё стояло бабье лето.

Ирина Геннадьевна встретила меня радушно, отправила готовиться на кресло. Я вся в макияже и непременно с педикюром (по-моему, все девушки больше всего перед родами обеспокоены своим педикюром). На кресле она осмотрела меня и спросила, будем ли мы сегодня рожать? Вопросы был странным, но я ответила, что будем. И тут начался волнующий процесс.
Она засунула руку куда-то глубоко внутрь и что-то там подтянула. Началась острая боль, как при менструации. Подошла акушерка по имени Сусанна (фамилии не помню) и приказала быть готовой к внутривенному уколу. Она безапелляционно заявила, что её любимое место для укола — это вены на кисти руки, и осуществила противную болезненную процедуру.

Потом пришла бабушка с большой советской эмалированной кружкой и приказала сделать клизму.

Дальше я уже очнулась на другом этаже. Как я туда взобралась, я не помню, видимо, мой страх оказался сильнее моей памяти.

Меня завели в какую-то пустую комнату, оставили там лежать одну и слушать, как рядом в соседнем зале ревела неизвестная мне личность. Лежать я не смогла, стала бродить, опираясь на стенки и думала — «…неужели со мной это происходит? Неужели этот ревущий голос за стенкой — моё будущее?».

Схватки стали усиливаться. Сусанна прибегала и приободряла словами — «Не переживай, ещё только один палец открытия. Часов через десять НАЧНУТСЯ РОДЫ!». Вот эта «поддержка» мне запомнилась на всю жизнь. Ну да, чего переживать-то, всего лишь каких-то 10 часов пытки. Особенно фраза «роды начнутся» убила больше всего. Оказывается, эта дичайшая боль еще не означала, что они начались!

Всю беременность я расспрашивала более опытных подруг о том, что испытываешь во время схваток. Никто не мог однозначно ответить. Теперь и я поняла, что такое описать словами сложно. Есть ощущение, будто тебя зажали в тиски и сдавливают так, что сейчас лопнут все твои кости. Хотя костей там вроде и нет… Вот такая дикая, необъяснимая боль…

Через час после начала интенсивных схваток у меня уже стали исчерпываться силы, а в голове всё пульсировали слова акушерки про десять часов… Врач периодически прибегала из соседнего родзала и осматривала меня на кресле. Она была неимоверно мила и ласкова. Это внушало доверие. Казалось, будто мама рядом.

А потом она как-то зашла, встала напротив меня, опустила задумчиво голову и так простояла около получаса. Мне было неудобно перед ней стонать, и самые последние сложные схватки я провела возле нее в мучительном молчании, кусая губы.
Когда по часам выяснилось, что у меня схватки длятся 2,5 часа, врач вдруг обрадовал вестью, что я уже готова к родам. Ура! Акушерка ошиблась!

На кресле всё стало ещё страшнее. По сути, ощущения не изменились, но мандража прибавилось. Они спросили у меня, не хочу ли я в туалет по-крупному? Вопрос мне показался нелепым, но я была наслышана, что это и есть признак потуг.

Признаюсь честно, ничего подобного мне не хотелось, но я соврала, ведь мне так натерпелось скорее родить его уже, что я готова была признать, что я мамонт, лишь бы меня пустили на это пресловутое кресло. Наврав с три короба, что я умираю от желания посетить туалет, я взгромоздилась на кресло.

Мне прочитали лекцию о том, что я должна три раза выдохнуть, а потом по команде начать «какать» (простите меня за мой французский).

Скажу сразу, будущие мамочки, слушайтесь врачей и воспринимайте их команды буквально. Если вам сказали это делать, то не ищите скрытого подтекста, иначе вы просто потеряете зря время на бессмысленную расшифровку команды. Да, нужно делать именно ЭТО. Не бойтесь, ваш кишечник предварительно почистят, и не будет никаких неожиданных сюрпризов. Но именно эти действия с мышцами нижней части брюшной полости заставляют малыша двигаться вперёд на волю.

Когда я стала ощущать, что головка пошла наружу, тогда я и испытала всю остроту впечатлений. Не верю больше никому, кто говорит, что рожать не больно. Меня разрывало на миллион кусочков. Извините, о размерах головы новорожденных младенцев рассказывать не приходится, по-моему, он существенно отличается от размера родовых путей.

Почему-то мой тужащийся голос напоминал мне львиный рык. Я женщина сдержанная, стонать и плакать при ком-то не могу, но рык вылетал сам и пугал всю окрестность своей громкостью.

Когда головка уже где-то там застряла посредине, мне вдруг приказали остановиться и не тужиться. Но я не могла этого терпеть и погнала бедного малыша вперёд. Ирина Геннадьевна вдруг закричала: «Дура! Что ты наделала?!». Я испугалась до смерти, решив, что убила своего ребёнка. Оказалось, что они хотели поправить слизистую, чтобы не дать ей разорваться, но я своей спешкой не дала им этого сделать и за секунду нарушила всю гармонию собственного физиологического строения. Врач сокрушалась, что такая красота испорчена. А я с замиранием сердца благодарила Всевышнего, что с ребёнком всё нормально.

Потом было ещё пару львиных рыков, и, наконец, кто-то заплакал. Когда они подняли этого кого-то до уровня моего взгляда, то моему обозрению предстал маленький негритёнок, вымазанный сливочным маслом. Именно таким он остался в моей памяти. Сейчас мой сын светлый блондин, но родился он точно негром, с мелкими мокрыми кудряшками, широченными ноздрями и опухшими монголоидными глазками. Цвет кожи у него был синюшный, а голос пронзительный и обиженный.

Врач положила мне его на грудь и вдруг сказала акушерке: «Посмотри, какая она красивая, редко, кто после родов так выглядит». И тут я вспомнила о своём макияже и рассмеялась. Всё было позади, и я обнимала своего малыша. Боль ушла куда-то так же резко, как и пришла. Наступило умиротворение и колоссальная усталость. Так тяжело я не работала никогда в жизни.