Мои роды, Москва, роддом при ГКБ №72

Москва, ул.Академика Павлова, 22, тел. приемного отделения +7 (499) 141-45-54

Около 13.00 я почувствовала боль внизу живота. Она была похожа на тянуще-давящее ощущение, которое вскоре ушло также неожиданно, как и появилось. В голове пронеслась мысль, что сегодняшнюю ночь буду спать уже не дома, но я не придала ей значения — мало ли.

Ровно через полчаса болевые ощущения вернулись и заставили потянуться за телефоном — появилась необходимость сообщить мужу, что «началось». Было решено, что в роддом меня отвезет свекор, а со старшим малышом на несколько дней останется свекровь.

Свекор приехал через час. К тому моменту я успела накормить ребенка, сходить в душ — побриться, положить в пакет документы и бутылку с водой, выставить на видное место мешки с тем, что «в палату» и что «на выписку». Я не волновалась, потому что понимала что происходит, и собиралась с тем расчетом, чтобы облегчить жизнь мужу.

До Москвы мы добирались часа два — стояли в дневной пробке. (Мы живем в небольшом городке Одинцовского района Московской области, но рожать в районном роддоме не решились. Без каких-либо договоренностей и предоплат поехали в столичный роддом — по закону со схватками принять обязаны.)

Все это время я глубоко дышала на болевых приливах, и радовалась своему приближающемуся счастью в промежутках. Боль стала немного острее, но в целом, пока еще не доставляла особых страданий.

В родильное отделение при ГКБ №72 мы приехали к 16.00. Меня осмотрели, констатировали раскрытие на 3 пальца и приняли. Интересно, что осматривал меня замотанный молодой мужчина, который почему-то решил, что рожать мне еще рано, потому что все боксы заняты, и чуть не записал меня в патологию. Благо он быстро ушел на вызов, и мной стали заниматься медсестры, которые, не мешкая, поставили мне клизму и отправили ожидать своей очереди поближе к родовому отделению.

Между тем схватки стали появляться с интервалом в 15 минут. Боль начиналась со спины и затем как бы перетекала в низ живота. Стоять во время нее было тяжело, а потому я ходила по округлой траектории и дышала, снабжала малыша кислородом.

Около 18.00 я заняла свое место в боксе. Через стеклянные элементы в стенах можно было разглядеть происходящее в соседних комнатах. Рядом на акушерском столе рожала совсем молодая девушка, наверное впервые. Она сильно кричала, что ей больно и что не может больше тужиться. А акушерка кричала ей в ответ, что та убивает своего ребенка. Мой оптимистичный настрой несколько пошатнулся. Было почти невыносимо терпеть свою боль и чужую.

За чужими переживаниями я и не заметила, как прошел час, в течение которого ко мне так никто и не подошел. Пришлось проявить инициативу и напомнить о себе. На мой зов довольно быстро пришла медсестра, задала пару каких-то вопросов и вышла за аппаратом КТГ. Опутанная проводами, я пролежала полчаса. Боль уже начала мешать дыханию, но я твердо решила, что кричать не стану, а потому пыхтела как могла. Решив, что про меня снова забыли, я позвала «на помощь». На этот раз ко мне зашла врач, опять задала мне несколько дежурных вопросов и вышла. С акушеркой я познакомилась еще минут через 15.

Она единственная за истекшее время меня осмотрела, но ничего не сказала и стала потихоньку готовить акушерский стол. Я старалась сама задавать ей вопросы. Боль возвращалась через каждые пару-тройку минут и начинала изматывать. Я очень боялась, что акушерка выйдет, и все снова про меня забудут. Наша принужденная беседа помогла мне не сбиться с глубокого дыхания на схватках на бесполезный крик.

Через некоторое время появились потуги — ощущение как будто ты тужишься против своей воли. Акушерка снова меня осмотрела и констатировала полное раскрытие. Мы с ней перебрались на стол и она провела небольшой инструктаж: когда тужиться и как дышать она скажет, без ее команды не предпринимать никаких самостоятельных действий. Я согласилась.
Боль все также приходила, но уже с интервалом в минуту. От схваток у меня стало сводить ноги, а от первоначального настроя не осталось и следа. Я начала бояться, что мне не хватит сил на самое главное. Возможно, именно благодаря своему страху я так старательно выполняла все рекомендации акушерки, что она даже ворчала, что все делаю «слишком сразу».

После первых родов у меня в промежности остался шов от надреза, который тогда специально сделали. Повторный надрез акушерка делать не стала, а растянула уже имеющийся, предупредив предварительно о возможных болевых ощущениях. Но особой боли я не ощутила — по сравнению со схватками она была вообще незаметной.

Так мы продержались с акушеркой вдвоем до рождения головки. Потом к нам присоединился тот замотанный мужчина-доктор. Он пришел и как-то неуверенно встал рядом.

Меня эта ситуация немного позабавила, я мысленно показала ему язык и как-то незаметно для себя самой родила окончательно. Малыш закричал мгновенно и громко. Его положили мне на грудь, я постаралась поймать его взгляд, но не получилось: он был таким красненьким, недовольным и все никак не мог успокоиться. По личику было сложно понять, на кого похож новорожденный, но линия роста волос и четкая ямочка на подбородке были до боли знакомы и любимы.

Затем его забрали и попросили потужиться в последний раз — так родился послед.

Я почувствовала огромное облегчение от того, что испытание длинною в 9 месяцев, наконец, закончилось. Малыш почему-то продолжал плакать, но я знала, что с ним будет все в порядке, потому что он уже справился с самым первым испытанием в его жизни.